Светлана Васильева. Омский вестник. – Омск, 31 марта 2004 г. (№19). – С.6-7.

На пятой неделе Великого поста состоялось паломничество из Омска в Тарский район, на Кулай, где в годы сталинских репрессий в спецпоселение со всей области свозили крестьян, названных кулаками. В краю Васюганских, или Кулайских, болот они гибли без счета. Историки пишут о 20 тысячах жертв, но точное их число никому не известно.

Паломничество возглавил митрополит Омский и Тарский Феодосий. Вместе с ним помолиться о погибших собрались священники епархии, монахини Ачаирского монастыря, певчие. Поехали на Кулай несколько журналистов, учительница школы №41 с двумя учениками, занятыми историческими исследованиями. С собой паломники везли две святыни, две Богородичные иконы: Абалацкую из Свято-Никольского казачьего собора и монастырскую «Семистрельную».

В 120 километрах от Тары, через Иртыш и на север, за Васиссом установлены памятные крест и камень. По обеим сторонам дороги высокий смешанный лес стеной, и выделяющиеся среди берез и кедров стройные узкие ели стоят как поминальные свечи.л Данилович Хабаков. Был он холост. Рассказывали, что у него была несчастная любовь. Он очень много читал и писал. Сочинял сказки, стихи и частушки и читал их нам. Тянулись к нему деревенские жители. И вот зимой 1930 года Павла Даниловича не стало. Ночью приехали работники НКВД и увезли нашего просветителя. Видно, знали, с кого начинать… Деревня притихла, стали говорить шепотом.

По дороге в автобусе читается канон по усопшим. А у памятника владыка Феодосий служит панихиду . Нетронутые глубокие снега, сильная метель, свечи гаснут на ветру, глухой северный край еще не почувствовал дыхание весны. А ведь первые поселенцы были привезены сюда тоже в марте, в такую же стужу, и оставлены на мучения. Было это в марте 1930-го.

Со слезами пропели «Вечную память». Митрополит Феодосий сказал, что отныне здесь будут служиться панихиды регулярно. Великопостные паломничества должны быть правилом, а кроме этого – летом. И нужно создать в Васиссе приход, где будут поминать жертв Кулая….

Они для большевиков были классовые враги. Чем им хуже – тем лучше. Только этим можно объяснить, что в архиве тщательно сохранен уникальный по своей жестокости документ, проливающий свет на истинное положение дел в болотах. Это «Акт обследования расселения кулацких хозяйств В-Васьюганского района (Кулайский)» от 6-16 июля 1930 года. Через четыре месяца после начала высылки сюда людей комиссия из Омска ознакомилась с условиями их жизни. Все увиденное описано откровенно, без эмоций, по-деловому и очень неграмотно. Таков был стиль времени.толком не понимал, что означали все эти эпизоды. Позже стало ясно, что это были жертвы сталинизма.

(Далее следуют выдержки из Акта, мы их опускаем, так Акт полностью приведен в другом документе).

- В семье Васильевых было пять человек: отец, мать, бабушка и две дочери. Отец, Гаврила Александрович, - участник Октябрьской революции, воевал в Гражданскую. С войны домой пришел на костылях. Вместе со своим братом решили помаленьку поднимать разрушенное хозяйство. Трудились все: и взрослые, и дети. Вскоре в семье появилась корова, потом лошадь. Этого хватило, чтобы однажды в дом постучали. Было это в 1930 году. «За что?»- спрашивает Гаврила Александрович. – «За эксплуатацию чужого труда», - отвечают. – «Но мы честно работаем своей семьей». – «А мы ничего не знаем», - ответили те.

Забрали всю скотину, а семью из Саргатки вывезли на Кулай. Три раза убегала жена Гаврилы Александровича Анна Кузьминична с младшей дочкой Аграфиньей. Три раза их ловили и грозили, что забьют дубинками. А в 1937 году работники НКВД забрали с Кулая отца да расстреляли. Неизвестно где и неизвестно за что. Уж не за то ли ему такая «милость», что в далеком семнадцатом году завоевывал, а потом и защищал он Советскую власть.

- У нас сосед был Фаддей Степанович Грибанов. Батрачил на хозяина, а потом женился на его дочке. Хорошая была семья, родилось у молодых четверо детей. Мы, соседские дети, с ними играли. А в 1930-м всю семью повезли за болота, не посмотрели на то, что Фаддей Степанович из бедняков. Раз вошел в семью крепкого крестьянина – значит, уже и враг. Мы очень их жалели, даже по-детски заявляли: «Раз наших товарищей увезли, и мы хотим туда же, где они». Не понимали, как это страшно оказаться на болоте. Самих нас туда чудом не отправили, ведь наш отец был священником, а для той власти этого было достаточно, чтобы преследовать семью. Но папа умер в 1927-м, а потом мы слышали, будто Сталин сказал, что дети за отцов не отвечают.

Фаддей Степанович вернулся с Кулая. Из детей в живых остался один Александр. Помню страшный рассказ соседа. Заболел внук Фаддея Степановича, его лечили в медпункте. Пришел забирать, ребенка отдают, а он мертвый.

- Впервые о Кулае я услышал еще в детстве. Деревушка у нас была небольшая – все на виду. Центром внимания моих земляков были фронтовые истории. И лишь иногда мелькало: «А вот Лопуха Прохор так и не вернулся с Кулая, и Максим Волков там же остался – за болотом». Оказалось, что не только они, но в подробности никто не вдавался. В лучшем случае отвечали: «Забрали по линии НКВД». Боялись деревенские этой темы. Ведь и было чего бояться. Из соседней деревни Стеклянное из 24 домов на Кулай отправили 24 мужика. А «по линии НКВД» или по суду «тройки» - для деревенского человека разница была небольшая. А о Кулае, запомнилось, отец говорил, что там такие болота, что зимой, когда волки гонят, лоси в окнах гибнут.

После приезда комиссии на Кулае, несмотря на экономическую нецелесообразность, еще 20 лет гноили людей в болотах. Охранные кордоны были сняты после смерти Сталина в 1953 году. Поскольку попали в ссылку крепкие хозяева, работящие люди, они и там сумели построить дома, столь добротные, что потом были раскатаны по бревнам и вновь собраны в поселке Васисс. Там, например, библиотека из кулацкого сруба.

Долгое время на месте спецпоселения и могил не было никакого памятника. Как будто и не существовало никакого лагеря. В 1990 году появился крест от Омского комсомола, но, по сути, это был результат поисков журналистов газеты «Молодой сибиряк». Потом крест обветшал.

Когда в 2001 году было принято решение о разработке Крапивинского месторождения нефти, стали прокладывать к нему дорогу и … наткнулись на кости. Тогда забили тревогу ученые, обратились к губернатору.

- «Ученые правы», - такова была резолюция Леонида Константиновича Полежаева, - рассказывает Михаил Макарович Хахаев, в то время главный архитектор области. – Меня пригласил вице-губернатор Александр Михайлович Луппов:

- Михаим Михайлович, вы знаете, что такое Кулай?

- Конечно.

- Нужно сделать мемориал. Может быть, камень положить, может быть, часовню поставить. И проект нужно сделать быстро.

За выходные я набросал на ватман эскиз креста с терновым венцом из колючей проволоки. Его тут же, 4 марта 2002 года, одобрил губернатор, предложив установить еще и камень. На кресте – большая надпись «Кулай», на камне выбиты выбранные из многих предложенных такие слова: «Дань потомков Вере и Памяти жертв Кулая». Жалею, что сразу на кресте не укрепили икону Спасителя. Она должна быть особенной – выполненной из металла, такой не было, крест быстро установили, значит, еще предстоит дополнить его образом. Я думаю о том, что хорошо бы ввести в обычай: каждый водитель, проезжающий по дороге мимо мемориала, включал бы сигнал на 3-5 секунд в память о жертвах.

Так предлагает архитектор. А, может быть, наоборот, люди будут выходить из машин, чтобы почтить память минутой молчания, а кто желает и умеет - молитвой.

Крест в форме голубца (с крышечкой), что тысячами ставились при дорогах Руси, поставлен на горке, в которую вбили множество свай, уходивших в болото. Он из железобетона, высотой в 9 метров, а кажется еще крупнее, потому что путь к нему по ступенькам вверх. Поставил памятник и гранитный камень Трест №1 (руководитель Б.И.Кононов), а заказчиком было ОАО «Сибнефть-ОНПЗ». Уже в марте 2002 года крест был готов.

Весь мир знает об ужасах фашистских лагерей. Но вот недавно в литературе встретилось: иркутский Озерлаг по изощренности пыток не уступал Бухенвальду, а по числу жертв был несравнимо масштабней.

Омский Кулай не отличался в гуманную сторону от Озерлага. Просто мы не знали об этом, когда вся страна распевала «Бухенвальдский набат». Не было песен о точках ГУЛАГа, не было ни креста, ни камня на местах злодеяний и страданий. А сейчас открылась правда, которую должны знать потомки.

В. Зайцев, наш внештатный корреспондент.